«В НАШЕМ ДОМЕ ПОСЕЛИЛСЯ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СОСЕД...»
Следует завершить рассказ о жителях, заселивших «горкомовский» на Безбожном.
В квартире № 1 размещались две семьи: Барсуковы и Киселевы. Евгений Барсуков работал каким-то советским начальником, жену его звали Людмила, а детей — Ольга и Толик. Старшие Киселевы были родителями Людмилы, соответственно тестем и тёщей Барсукова. Естественно, мне они казались старенькими, хотя, я думаю, тогда им и по 50 лет ещё не исполнилось. У «деда» Андрея руки росли откуда надо. Он оборудовал за сараем мастерскую под открытым небом и постоянно там строгал, пилил, починял. Интересующихся ребятишек привечал и приобщал к освоению элементарных столярных навыков. Спасибо ему за науку. Жена его Варвара имела, что называется, характер. Любила поскандалить, может и не любила, но именно так это выглядело. Благодаря означенному свойству её натуры я узнал (кто-то просветил во время очередного уличного «концерта»), что имена в основном имеют иноземное происхождение, и в переводе с греческого Варвара — это Дикарка, а, например, Виктор (мой папа) — Победитель. С Киселёвыми жила ещё дочка — сестра Людмилы Нина. Дядя Женя запомнился большим и тихим, не могу сейчас представить его разговаривающим. Может, он на службе и лихо командовал, но в семье, похоже, его голос главным не был.
Две комнаты в квартире № 2 занимали Матвеевы. Я не знаю, где и кем работал Иван Власыч в Рассказово, а вот в прошлом он служил лётчиком в морской авиации на Дальнем Востоке и с того времени хранил парадную военную форму и кортик. В памяти он остался всегда озабоченным в неизменной офицерской зеленовато-желтоватой рубашке. Жена Полина, маленькая полненькая радушная, похоже, хохлушка, всё время хлопотала. Старший сын Вова — очень спортивный парень занимался в футбольной секции на Арженке, что среди нас, мальчишек, считалось высшей доблестью. Его сестрёнка Наташа тоже была физкультурницей — бегала на лыжах. В третьей комнате очень тихо жила женщина, я забыл, к сожалению, имя-отчество, но помню, что её навещали два взрослых сына. Оба работали в Спортшколе. Евгений Степанович тренировал гимнастов, а Виталий Степанович — лыжников. У того и другого я в своё время позанимался.
Ровесница и одноклассница Матвеевой Наташи Таня Хромова обитала в квартире № 3 с папой Виктором и мамой Надей, крупной молчаливой женщиной. Их двушка, рядом с нашей, тоже была коммунальной. Помимо Хромовых в ней проживала молодая пара Юра и Света, у которых потом родился сын Пашка. Кем они работали, как оказались среди «горкомовских»? Для меня это, как говаривал мой папа, — «тьма, покрытая неизвестным мраком». Дядя Витя Хромов был знаменитым в городе голубятником. Над его сараем возвышался роскошный птичий дворец. Водил он только Синих. Поражала способность его обожаемых питомцев летать так высоко, что иногда только хозяин по еле уловимому дрожанию в небе мог отслеживать фантастический полёт голубиной стаи.
На втором этаже в квартире № 5 хозяйничали Фомины: дядя Миша — инструктор горкома партии с супругой и рыжайшей красавицей дочкой Лилей; в № 6 — Тихоновы. Квартиру № 7 занимали Ситниковы. Глава семьи Виктор Иванович, героический фронтовик, тоже вначале работал в горкоме, а впоследствии занимал пост директора Овчинно-шубного завода ОШЗ, переименованного со временем в Меховую фабрику. Жену звали Рая, а дочек — Таня и Нина. Кстати, производство, которым в 1960-е годы руководил коммунист Ситников, было основано ещё до Октябрьской революции моими дальними родственниками — энергичными богатыми предпринимателями из молоканского рода Желтовых...
В последней 8-ой квартире располагалось семейство Лазаревых, тоже непонятно, каким боком примкнувшее к нашей «элите». Дядя Ваня часто работал по ночам, а днём отсыпался. И если во время этого священного сна на дворе поднимался шум (ребята расшалились, собаки разлаялись), он выбегал на балкон в одних трусах, орал благим матом и мог запросто запустить в причину своего раздражения поленом, которое даже летом находилось у него под рукой, а может под кроватью. У дяди Вани, как и полагалось, была жена, и были дети — Слава и Света. Жила в той квартире ещё и бабушка, которую я помню по одной фразе. Она зашла к нам по какой-то надобности в тот не рядовой день 1964 года, когда произошла отставка Никиты Сергеевича Хрущёва, и главным по стране был объявлен Леонид Ильич Брежнев. Выслушав от моего отца эту новость, она уже на пути к двери совершенно невозмутимо обронила: «Брежнев... будем жить по-прежнему...». Помню, как долго и громко хохотал папа.
В соседских семьях, наверное, были ещё и другие бабушки-дедушки-тёти-дяди, которых я уже не могу вспомнить.
Архитектурной достопримечательностью Дома мы считали широкую каменную, чуть ли не гранитно-мраморную, лестницу, соединявшую этажи. А на чердак вела лестница ничем не примечательная, металлическая. Лаз, как правило, не запирался, поэтому мы, ребятня, периодически осторожно (взрослые не одобряли) чердак посещали. Для каких-либо бытовых нужд он был непригоден, там хозяйничали дикие голуби в огромном количестве, и помещение сплошь было покрыто продуктами голубиной жизнедеятельности. Пахло сильно и специфически, находиться там длительное время было трудно, но лезли мы туда с удовольствием. Один только человек извлекал практическую выгоду из чердачного голубиного безумия. Это был, конечно, дядя Витя. Он подкладывал яйца своих голубок в гнёзда к диким матерям, и те высиживали и выкармливали Синеньких малышей заодно с собственными беспородными птенцами.
Очень интересно было выглянуть из чердачного окошка, которое «смотрело» на двор, и обозреть сверху непривычную панораму нашей привычной жизни.
«А У НАС ВО ДВОРЕ...»
Прилегавшая к Дому и принадлежавшая ему территория была по тем меркам довольно обширной. Перед фасадом располагался палисадник с деревьями, кустарниками и цветами, с левой стороны которого, если смотреть от Церкви, был главный вход-въезд во владения, т.е. калитка и ворота. С правой стороны — только калитка. Боковые неширокие проходы вели во внутренний дворик, который ограничивался тыльной стеной здания с одной стороны, линией туалета, сараев и забором важного соседа с другой. Границами по бокам служили штакетники соседей не столь важных, рядовых. За сараями находился фруктовый садик с овощными грядками. Помню огромное грушевое дерево. По его стволу довольно легко можно было перебраться на общую сарайную крышу, что мы и проделывали периодически. В конце лета наступала пора лакомиться плодами — очень сочными и сладкими маленькими грушками, обязательно созревавшими в большом количестве без какой-либо человеческой помощи. За садиком широко и долго (до самой Первой школы) тянулись огороды, относившиеся к частным домам с улиц Пушкинской и Маяковского.
Слева наш садик-огородик примыкал к гастрономовскому двору, калитки между владениями не было, но и ограды практически не было тоже. А за забором важного соседа, был настоящий сад с вишнями, сливами, крыжовником, смородиной и, конечно, яблонями. Про клубнику не помню, но, кажется, её особо в наших краях и не выращивали, а, если, выращивали, то называли Викторией. Среди этого богатства стояла Вилла — так почему-то мы величали вообще-то обыкновенный дом, хотя, конечно, он был попросторнее тех, что находились в округе. Важный сосед — Первый секретарь горкома партии — главный в те времена начальник города. К высокой должности прилагались описанные выше житейские блага. Терял человек должность, терял и приложения, автоматически утрачивая право на Виллу, которая играла роль своеобразного «переходящего знамени» — очень популярной тогда формы поощрения победителей в непрекращающихся Социалистических соревнованиях.
После того, как мы поселились по соседству, «знамя» переходило из рук в руки, по-моему, дважды и, наконец, оказалось у товарища Селезнёва. Со старшими Селезнёвыми (папой, мамой и бабушкой) мы сталкивались и общались редко — они держались на дистанции даже от «горкомовских», а вот экзотически красивая смуглянка дочка Света и сынок Серёжка довольно непринужденно влились в нашу дворовую детско-юношескую компанию. Легко примкнули к нам и братья Филимоновы «Шкалики» — Володя с Серёжей — из боковой заграницы. Ещё несколько ребят (Вовка Татарников «Татарин», Вовка Власов «Влас») с соседней улицы Маяковского, Генка Шарабанов из «Пожарки» периодически участвовали в наших затеях.
На фото видны часть нашего дворика с поленницей, забор важного соседа и участки соседей обычных, а сараи и Вилла в кадре не уместились.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Ваши комментарии
Добавить комментарий